Улей должен роиться,
или Соборная школа Щетинина
Дмитрий Зуев, член-корреспондент РАО, профессор
Учительская газета, № 18, 11 мая 1999 г., С. 7.
Не скрою, огромное волнение испытывал я, когда самолет, на котором летели мы с академиком Шалвой Амонашвили, приземлился в Краснодарском аэропорту ... Более десяти лет назад в станице Азовская на базе станичной средней школы был создан Российский центр комплексного формирования личности. Продолжен тем самым в новых условиях эксперимент по созданию и совершенствованию методики гуманно-личностного подхода к ребенку, т.е. рождались, оттачивались педагогические принципы Школы XXI века, автором которой стал руководитель Центра академик РАО Михаил Петрович Щетинин.
Летом 1993 года 12 учителей и 40 воспитанников Центра покинули благоустроенную станичную школу, оставив там своих последователей, и, подобно легендарным теперь уже макаренковцам, переселились в палатки, которые раскинули в "Золотой долине", на окраине села Текос, что расположено среди гор недалеко от города Геленджика. Поселились и начали строительство своей школы.
Мой друг Шалва Амонашвили был в этой школе, когда закладывались фундаменты, возводились стены основных зданий, и он был поражен тем, что создал по прошествии столь немногих лет своими силами этот удивительный коллектив.
Еще более поражен я, оказавшись в центре древне русского поселения, состоящего из изящных теремов с устремленными в беспредельное голубое небо башенками и шпилями, опоясанные галереями и верандами, причем выстроенных по проектам, созданным в собственной архитектурной мастерской - филиале архитектурного института.
Как не похожи силуэт этого фантастического поселения, четко вырисовавшегося на фоне кавказких предгорий, на силуэты стандартных коробок московских школьных зданий, распластавшихся у подножий столь же уродливых коробок многоэтажных жилых корпусов! До боли мне обидно за наших городских ребятишек, обреченных на пожизненное лицезрение этих убогих пейзажей.
Но главное не это. Главное широко распахнутые глаза улыбающихся, просто светящихся от радости ребят, окруживших так полюбившегося им по приезду учителя Шалву, который в столь же искреннем порыве не мог сдержать слез радости и умиления. Это была встреча! Встреча друзей, родных, свободных людей.
Вот это ощущение от того, что ты находишься в обществе свободных людей, будь то умудренный годами учитель или улыбающийся во весь свой щербатый рот карапуз-дошкольник, не оставляло меня на протяжении всех дней моего пребывания в Школе жизни, как про себя окрестил я это удивительное сотрудничество.
Школа без классов, без звонков на урок ... Да что там звонки - без уроков в привычной для нас форме, школа без отметок ... Школа, где я при встрече с кем бы то ни было не встречал ни одного не улыбающегося лица.
Школа, в которой царит (незримо, но власно) непрерывный, вдохновенный процесс в-ос-питания. Питания оси, духовного стержня каждого ребенка, каждой человеческой личности чистыми образами высоконравственного Благородного человека.
И мы, два умудренных жизнью российский педагога, оказались мгновенно вовлеченными в этот процесс. За несколько дней, проведенных в школе, мы познакомились с превосходно выстроенной системой физического фоспитания, основанной на овладении приемами русского единоборства; побывали на занятиях русского народного хора и ансамбля песни и пляски (в них в разных формах участвуют все учителя и учащиеся); были свидетелями четко отлаженной системы полного самообслуживания, включающей участие в приготовлении пищи. В эти дни мы приняли участие в широкой дискуссии, посвященной важнейшим событиям истории России XVIII-XIX вв.; работали на очередных итоговых сессиях лабораторий по биологии и химии. И признаюсь, я был поражен глубиной знаний и умением четко и последовательно вести научную дискуссию по проблемам порой выходящим за рамки обязательной школьной программы, учащимися самого различного возраста! Впервые наглядно ощутил я практические возможности, открывающиеся перед школой в процессе совместного обучения детей различного возраста.
Не скрою, странно и чуть тревожно вначале было не слышать среди школьникого рабочего дня привычных звонков, не видеть радостной толпы школьников, вырывающихся на "волю" переменки с очередного, осточертевшего своей обыденностью урока...
Но постепенно эта тревога уходила, заменилась осознанием значения напряженной, творческой, рабочей, приглушенно гудящей тишины, которой были наполнены все эти удивительные храмы-терема, где в каждом уютном, светлом и теплом уголке вокруг больших столов и маленьких столиков шла напряженная работа творческих групп и группочек учащихся над постижением того удивительного важного и нужного, что их в данный момент интересовало!
Вот это выражение "их интересовало" является, на мой взгляд, ключевым в создании атмосферы той свободной увлеченности процессом учения, многое в котором является сложным, подчас очень сложным, но становиться в конце концов доступным, понятным и объяснимым в результате непроходящего в процессе познания интереса. И процесс этот во многом выигрывает в результате того, что в школе Щетинина последовательно отрабатывается, а в какой-то своей части доводится до совершенства авторский метод (не люблю слова "технология", но применительно к этому случаю оно уместно) погружения.
Модный более десяти лет назад, после выхода его книги "Объять необъятное" (М., изд. "Педагогика", 1896 г.) и практически начисто забытый или отвергнутый в массовой современной школе, этот метод остается у Щетинина одним из важных факторов формирования у школьника устойчивого интереса к освоению учебного материала, рассчитанного программой на дробно-длительный период усвоения. Сознание того, что могу понять то, что понимают старшие, взрослые, - не последний мотив, ккоторый обеспечивает успешное овладение программным материалом полной средней школы учащимися в 12-13 лет. Замечу, однако: эта система неукоснительно определяет необходимость постоянного психоневрологического конроля над состоянием здоровья учащихся, активной деятельности психологической службы. И эту службу предстоит усиливать с учетом специфики педагогического процесса, на котором основано образование.
И невольно пришли на память строчки из "Декларации прав ребенка", написанной в далеком 1917 году гениальным российским педагогом онстантином Венцелем:
"3. Каждый ребенок, какого бы возраста он ни был, есть определенная личность и ни в коем случае не может счиаться ни собственностью своих родителей, ни собственностью государства.
Воспитание и образование на всех его ступенях является свободным делом ребенка. Каждый ребенок имеет право уклониться от того воспитания и образования, которое идет вразрес с его индивидуальностью...
... 8. Ребенок во всех возрастах своей жизни в своей свободе и правах равен со взрослым совершеннолетним человеком..."
До сих пор не оставляет меня ощущение, что я действительно, может быть, впервые за многие десятилетия своего педагогического труда, прикоснулся к подлинной Школе Жизни.
На 241 человека, которые овладевают программой средней школы в 20 разновозрастных лабораториях (от 8 до 18 лет), и на 167 студентов высших учебных заведений приходится 70 дипломированных учителей-воспитателей. Но разделить их - учителей, студентов и учащихся - невозможно! Как невозможно разделить пчелиный улей. Из него можно только выделить молодой рой, но об этом несколько позже.
В этом удивительном улье царит подлинное братство народов России. В нем собрались дети от Кубани до Сибири, от Москвы до Алтая, от С.-Петербурга до Крыма, от Белоруссии до Башкирии. Небезынтересно, что эта школа-улей сформировалась как из детей жителей окружающих ее поселков, так и из тех, кто просто приезжал или приходил и говорил: "Примите меня, я хочу быть с вами!" Немало детей привозили родители, живущие в других регионах (в том числе и состоятельные люди), честно признаваясь, что потеряли контроль над своими детьми, не знают, что делать, боятся их потерять...
В прошлом году в школу Щетинина был такой конкурс, что мне просто неловко называть цифры.
И в этой, в полном смысле Соборной школе Жизнь учит Жизни, ибо своими корнями уходит она глубоко в основу российской истории , воскрешая лучшие традиции русской национальной школы.
Наблюдая несколько дней с раннего утра до познего вечера за тем, как живет и трудится этот своеобразный улей, общаясь с его обитателями, я не переставал восхищаться чистоте их помыслов, их духовному благородству.
На память приходили слышанные в детсве рассказы моих тетушек об их жизни в Смольном инстите благородных девиц; услышанные уже значительно позднее воспоминания подруги мамы (сама мама ушла из жизни вслед за отцом, когда мне было и пяти лет) о их жизни в подобном же Екатерининском институте в Москве... Вспоминалось прочитанное о порядках в Царскосельском лицее, Пажесском и кадетских корпусах (выпускниками Пажеского корпуса были мой отец и дед). Это были учебные заведения, в которых воспитывалась элита России.

4